Ростислав Ищенко: Пока идет война и Россия расширяет буферную зону, Украина будет терять регионы

© Нина Зотина

Боевые действия постепенно распространяются на север Украины, потому что украинское руководство в поисках выхода из военного кризиса попыталось совершить глубокие набеговые операции. Они явно планировали более широкое проникновение на территорию России, чтобы показать российскому обществу, что, как Украина обещала, под ударом находится вся Россия.

- Ростислав Владимирович, каковы перспективы создания буферной зоны на границе России и Украины в будущем?

- Буферная зона может работать только в контексте намечающихся переговоров с Западом. В контексте боевых действий она не сможет работать никак. Потому что современные средства доставки вынуждают делать буферную зону глубиной не менее 500 километров.

Возьмите линейку, отмерьте 500 километров на запад от всех территорий, которые уже стали российскими, и вы получите рубеж Винница-Черкассы-Чернигов. Это примерно по линии Днепра.

А если делать буферную зону от границы с Белоруссией, то от Украины ничего не останется, кроме маленького кусочка Закарпатья. То есть буферная зона может использоваться как элемент давления во время переговорного процесса. Но она не может быть устойчивым средством обеспечения безопасности России.

Именно поэтому российское руководство ничего не говорит ни о глубине, ни о протяжённости буферной зоны, ни о времени, в течение которого эту зону предполагается сохранять, потому что это всё неизвестно. Мы точно не знаем, где пройдёт российско-украинская граница, если она будет российско-украинской, а не российско-польской или российско-венгерской.

Сейчас идут боевые действия, причем даже на официальном уровне их стали называть войной. Мы уже стали выходить за пределы термина СВО, который не описывает с точностью происходящего на сегодня. Поэтому мы обходимся логикой боевых действий, а не мирных процессов.

То, что происходит в Стамбуле, назвать полноценными переговорами пока сложно. Это, скорее, демонстрация готовности к мирному процессу. Потому что те, кто пытаются быть посредниками в этих переговорах, и те, кто пытаются их сорвать, и непредвзятые наблюдатели, говорят о том, что позиции различны настолько, что совместить их невозможно.

В этих условиях мы можем рассматривать буферную зону как элемент политико-дипломатического манёвра. Если раньше воевали только в Донбассе, сейчас в Сумской, в Харьковской области, сейчас ещё и в Черниговской, может быть, будем. Мы не расширяем пространство войны, мы создаём буферную зону, потому что в нас стреляют.

- Как вообще появился такой термин?

- До 1945 года человечество меньше морочило себе голову в терминах. Такие термины, как аннексия и оккупация, не несли никакой негативной коннотации, а описывали происходящее. После Второй мировой войны устав ООН и международные документы прописывались так, чтобы сделать войну в принципе невозможной, потому что предыдущие войны испугали человечество.

Поэтому все эти документы прописывались таким образом, что любое действие, которое описывалось в военных терминах, могло подпадать под определение агрессии. А агрессор должен был подвергаться воздействию мирового сообщества. И чтобы не попасть под определение агрессора, страны стали выдумывать взамен существовавших терминов некие другие. То есть операции по принуждению к миру, операции по распространению мира, спецоперации, гуманитарные бомбардировки и так далее.

Вся эта терминологическая вакханалия родилась из необходимости обходить самими же придуманные политические ловушки. Государства выяснили, что не могут без военных столкновений. Но описывать военное столкновение в прежних терминах означает подставиться под определение агрессора и получить негативную политическую карму. И сейчас, когда мы описываем ситуацию на Украине, мы используем обходные лингвистические обходные пути. В том числе и тогда, когда речь идет о буферной зоне.

Боевые действия постепенно распространяются на север Украины, потому что украинское руководство в поисках выхода из военного кризиса попыталось совершить глубокие набеговые операции. Они явно планировали более широкое проникновение на территорию России, чтобы показать российскому обществу, что, как Украина и обещала, под ударом находится вся Россия. Прорвать границу всегда можно, это не линия фронта, поэтому Украина попыталась совершить стратегическую пиар-акцию, чтобы добиться психологического слома у российского населения. Именно поэтому они там так долго сидели.

И сейчас их уже гонят на Сумы, а они чуть севернее пытаются ворваться в приграничное село Теткино. Поэтому начинается обычная война, Россия отодвигает украинские войска.

Естественно, украинские подельники, которые делают вид, что они миротворцы, тут же приходят и начинают спрашивать, "Господа, у нас же уже почти мир, мы же вот уже в Стамбуле встречаемся, а зачем же вы уже начали воевать в Сумской области? Вы так скоро и в Сумы войдёте? Это же нехорошо как. Мы же о мире говорим, а вы расширяете пространство войны". А мы говорим, нет, мы пространство войны не расширяем. Просто вот эти вот подонки, они расширяли пространство войны. А мы, чтобы этого не было, чтобы можно было в спокойной обстановке вести переговоры, создаём буферную зону.

Но поскольку вы их снабдили дальнобойным оружием, никто не знает, где эта буферная зона закончится.

- Демонстрируем ли мы, что в очередном раунде переговоров выдвинем новые условия?

- Россия чуть ли не каждую неделю, на самом высоком уровне заявляет, что ситуация на земле определит условия подписания нового соглашения. Мы сейчас постоянно говорим только о регионах Новороссии, ДНР, ЛНР и Запорожская Херсонская область. Мы говорим, что 4 региона — это не предел. И в зависимости от того, как будет развиваться ситуация на Земле, может быть и 6, и 8, я добавляю, что больше 27 быть не может.

Потому что Украина на 2014 год состояла из 27 регионов. С 2014 года контролировала только 25 регионов, и сегодня, если изъять регионы бывшие украинские, которые по Конституции России теперь являются российскими, то Украина сейчас состоит из 21 региона.

Пока идут боевые действия, есть два варианта: либо враг принимает наши условия, либо мы его уничтожаем. Нельзя уничтожить армию противника, не наступая. Если наступление продолжается, мы занимаем территорию. Население там, даже если оно не очень любит Россию, просто хочет нормально жить. И оно начинает проситься в состав России, хотя бы чтобы этих людей не поймало ТЦК и не отправило на фронт. И Россия в некоторых случаях вынуждена принимать эти регионы в свой состав.

А уже что-то приняв, она это назад никогда не отдаст. Для того, чтобы она отдала, её надо полностью захватить, а это ни у кого не получалось в мировой истории. Поэтому пока идут боевые действия Украина будет терять регион за регионом. И с этим уже ничего не сделаешь. Вот поэтому нам ничего не надо демонстрировать.

В данном случае мы всё говорим открытым текстом. Тем более, что это подпадает полностью под концепцию, с которой начиналось СВО. Это освободительный поход, который освобождает русских людей от нацистской диктатуры. Если мы освободили русских людей от нацистов, то почему бы их, тем более, если они сами хотят, не присоединить к России?

- Какое влияние на переговорный процесс окажет летнее наступление российской армии?

- Для того, чтобы победить, даже на переговорах, надо наступать. И Россия наступает. Россия наступала даже в 2022 году, когда ситуация на фронте была плохая. Тогда ВСУ превосходили по численности, поставки западных вооружений вышли на пик. Россия наступала в Бахмуте и на Угледар даже тогда.

Россия сейчас ведёт масштабное наступление. Практически нет такого кусочка линии фронта, где бы Россия не наступала или бы не тестировала украинские позиции на вопрос возможного наступления. Даже сейчас на относительно ранее спокойном южном участке, там, где позиции разделены Днепром, Россия отбила острова. ДРГ активно высаживается на правом берегу. То есть изучается оборона Украины.

Но до тех пор, пока не решится вопрос с созданием там численного превосходства и не решится вопрос с логистикой в случае высадки и захвата плацдарма, понятно, что массированное наступление на юге России не пойдёт. Но на всём остальном протяжении фронта от Запорожья и уже до Сумы Россия движется и старается двигаться как можно быстрее.

Понятно, что никто не отменял наличие беспилотников и всех прочих неприятностей современной войны, которые зачастую не дают двигаться с такой же скоростью, как и двигались механизированные колонны во время Великой Отечественной войны. Но тем не менее мы видим, что не просто расширяется фронт боевых действий, но и скорость продвижения российских войск увеличивается.