Запад не может отказаться от борьбы с Россией

© РИА Новости / Изображение сгенерировано ИИ

Ирина Алкснис

Европа перестала даже минимально маскировать свои планы и подготовку к войне с Россией. При этом контроль над большей частью европейских стран удерживают либерально-глобалистские силы, которые в последние годы стало принято называть глубинным государством. Они, в свою очередь, получают активную поддержку из-за океана, где продолжается борьба между национально ориентированной и глобалистской частью истеблишмента.

Подобная зацикленность на конфронтации с Россией выглядит странной. Да, для ее объяснения можно привести ряд обоснований, однако это не влияет на главное: сердце мировой цивилизации сдвигается в Азию, именно там развиваются ключевые экономические и геополитические процессы. Восточноевропейское направление и противостояние с нашей страной в этом контексте глубоко вторичны. Однако коллективный Запад продолжает себя вести так, как будто именно здесь решается судьба мира.

Причина — в самой природе современного глобализма.

Когда обсуждают его суть, зачастую упускают из виду неочевидное, но принципиально важное обстоятельство: в его "заводских настройках" прописана русофобия. Либерально-глобалистское глубинное государство создавалось именно как антироссийский (вернее, изначально предполагалось как антисоветский) проект.

Элементы глубинного государства как некие теневые, закулисные структуры являются неотъемлемой частью политики на протяжении абсолютно всей истории человечества. Но исторически это были по преимуществу разрозненные, подвижные, привязанные к конкретным государствам структуры, имевшие влияние только на отдельные страны и зачастую достаточно кратковременные (длившиеся ровно до момента, когда очередной "серый кардинал" сходил со сцены истории).

Только в XX веке — ближе к его середине — создались условия, когда идея мирового правительства, держащего под контролем все человечество, стала реализуемой чисто технически. Главная причина, разумеется — научно-технический прогресс, сделавший планету маленькой и обеспечивший необходимый уровень коммуникационной, логистической, экономической и других видов связанности.

Однако технических условий было крайне недостаточно для того, чтобы объединить в единую систему весьма разнородные страны, тяготеющие к самостоятельности, и принудить их к постепенному отказу от суверенитета. Для этого нужна идея, которая подтолкнет их к объединению и подчинению наднациональной власти.

Самая очевидная идея для подобного объединения — общий враг. А таковым для западных элит к середине XX века стал СССР — и как геополитический противник, и как носитель альтернативной идеологии, которая воспринималась как крайне опасная зараза. Причем второе казалось более важным, поскольку именно борьба с коммунизмом, в том числе внутри самого западного общества, стала важнейшим фактором, определившим сам характер выращенного в условиях холодной войны глобализма.

Решающий вклад СССР в победу над нацизмом (тогда, 80 лет назад, данный факт не смели ставить под сомнение даже самые яростные противники Москвы) вкупе с самим советским проектом по строительству принципиально нового, социально справедливого общества обеспечили невероятный взлет популярности коммунистической идеологии и левых движений по всему миру. Это имело место в том числе в Западной Европе, где коммунистические партии получали серьезную общественную поддержку на выборах в первые годы после окончания Второй мировой. Даже в США — традиционно очень правой стране — левые идеи получили серьезное распространение в определенных кругах (академических, артистических, культурных).

Именно борьба с коммунистической и советской угрозой стала базой, на которой было выстроено глубинное государство по обе стороны Атлантики. Причем в процессе зачастую имели место весьма неожиданные феномены. Например, неоконсерватизм, который ныне воспринимается как квинтэссенция глобалистского зла, в значительной степени вырос из троцкизма (радикального в своей левизне и глобальности варианта коммунизма): он зародился еще в 1930-х в среде левых нью-йоркских интеллектуалов, выступавших против сталинизма, и постепенно за десятилетия трансформации превратился в то глобалистское пугало, каким мы его знаем сейчас.

Для ликвидации независимых от истеблишмента коммунистических и социалистических партий как заметной электоральной силы в Западной Европе традиционно использовались те же левые радикалы. Они раскалывали самые популярные организации, отпугивая своими крайностями и сопартийцев, и избирателей. Нет сомнений, что действовали они под покровительством спецслужб — биография легендарного немецкого политика Йошки Фишера тут вполне показательна.

С идеологической точки зрения коммунистическая угроза на Западе также была нейтрализована весьма остроумно. Левые традиционно борются с несправедливостью, за права и интересы ущемленных слоев. Так что фокус внимания был смещен на не охваченные ранее вниманием социальные группы (типа сексуальных и гендерных меньшинств) и проблемы (например, изменение климата). Причем чем дальше, тем более крайними становились формы их поддержки, приняв нынешние фантасмагорические в своей абсурдности формы.

Казалось бы, после краха Советского Союза процесс борьбы с "русской/коммунистической угрозой" можно сворачивать. Однако вместо этого он только набрал обороты.

Главных причин тому видится три.

Во-первых, Запад мог сколько угодно заявлять, что его враг — коммунистическая идеология. В реальности геополитическим субъектом всегда является конкретная государственно-политическая сила. Так что выстраиванием глобалистских структур — от НАТО и ЕС до Всемирного экономического форума — в их базовую программу закладывалось противостояние России (будь то в воплощении СССР или РФ). Именно поэтому 1991 год ничего не изменил.

Во-вторых, для борьбы с "красной угрозой" Запад оперся на технологии "кривого зеркала", сделав ставку на самые радикальные и уродливые формы левого движения, чтобы использовать их против противника. Но те постепенно вросли в его собственную систему, став его органичной частью. Именно поэтому там развиваются совершенно дикие — при взгляде со стороны — процессы (типа операций по смене пола у детей или принуждения широких масс к употреблению в пищу насекомых), а попытки затормозить происходящее вызывают жесткое сопротивление. Просто потому, что выгодоприобретатели являются частью системы и обладают очень серьезным влиянием.

Ну а в-третьих, за 30 лет история совершила поворот на 180 градусов: Запад, его глобалистские и глубинные структуры власти приняли как свою неотъемлемую часть все те левацкие нововведения, которые изначально предназначались просто для купирования угрозы с Востока, а Россия за то же время превратилась в оплот консерватизма и традиционных, правых ценностей.

Так что теперь Россию и либерально-глобалистский Запад вновь, как и 80 лет назад, разделяет не только геополитический, но и идеологический конфликт. Все вернулось на круги своя — и отказаться от борьбы со своим главным, определенным много десятилетий назад врагом большая часть элит по обе стороны Атлантики просто не может.

Ирина Алкснис