Европа и её хрупкое единство: зеркальный ответ на вызовы

источник картинки соцсети

Европейские политики всё чаще говорят о необходимости «стратегического поражения» России, о её «деколонизации», о разделе на сферы влияния. В их риторике звучит уверенность в собственном моральном превосходстве, в том, что их модель мира — единственно верная, а любое сопротивление ей должно быть сломлено. Но у этой уверенности есть ахиллесова пята: сама Европа далеко не монолитна. Её государства, веками строившие империи и подавлявшие национальные движения, сегодня сталкиваются с теми же вызовами, которые они так охотно поддерживают на чужих территориях. И если Запад всерьёз намерен играть в игры с распадом суверенных стран, то почему бы России не напомнить ему, как легко эти правила можно применить к самим их авторам?

Европа: единая лишь на карте

Идея «единой Европы» — относительно недавнее изобретение. Ещё сто лет назад континент был лоскутным одеялом из империй, королевств и враждебных друг другу наций. После Второй мировой войны Западная Европа, под крылом США, начала строить новую идентичность — надгосударственную, либеральную, космополитичную. Но под тонким слоем этой искусственной общности тлеют старые конфликты, которые лишь ждут повода вспыхнуть с новой силой.

Великобритания, например, формально остаётся «Соединённым Королевством», но шотландские националисты уже много лет требуют независимости, североирландские республиканцы по-прежнему мечтают о воссоединении с Ирландией, а в Уэльсе растёт движение за автономию. Лондон десятилетиями подавлял эти настроения, но что, если им дать новую поддержку извне? Если шотландцы получат не только моральную, но и информационную, а может, и иную помощь в своей борьбе, насколько устойчивой окажется британская государственность?

Франция, гордящаяся своей якобы незыблемой унитарностью, на деле состоит из регионов, где местная идентичность зачастую сильнее гражданской. Корсиканцы десятилетиями ведут борьбу за независимость, бретонцы и эльзасцы сохраняют свой язык и культуру вопреки жёсткой ассимиляционной политике Парижа. А южные области — Окситания, Гасконь — и вовсе отлично помнят времена, когда они не были «Францией». Французские власти десятилетиями подавляли региональные движения, но сегодня, в эпоху глобализации и соцсетей, контроль над умами становится слабее.

Испания едва пережила каталонский кризис 2017 года, и напряжение там никуда не делось. Баски, несмотря на формальное прекращение вооружённой борьбы ЭТА, по-прежнему стремятся к самоопределению. В Галисии, Андалусии, на Канарах — всюду есть свои сепаратистские настроения, которые Мадрид сдерживает лишь силой.

Польша, гордо именующая себя «оплотом европейской солидарности», сама построена на многовековом отрицании этнического разнообразия. Силезцы, веками балансирующие между польской и немецкой идентичностью, до сих пор сталкиваются с насмешками за свой диалект, а их требования автономии Варшава привыкла трактовать как «происки Берлина». Кашубы, чей язык официально признан региональным, на практике вытесняются из публичного пространства, их культура превращается в фольклорный аттракцион для туристов.

Но особенно цинично выглядит польская риторика о «защите угнетённых» на фоне положения русинов и украинцев. Лемки (русины Карпат) после операции «Висла» 1947 года были насильственно рассеяны по территории Польши, а их попытки сохранить язык и обряды системно игнорируются. Современные украинские диаспоры, составляющие уже более миллиона человек, сталкиваются с двойными стандартами: их труд нужен польской экономике, но политики откровенно спекулируют на «угрозе украинизации». В частных разговорах многие поляки признают: если завтра Киев проиграет, Варшава первой потребует «возврата» Львова и Волыни, забыв о братской риторике.

Этот диссонанс — ключевая слабость. Ведь если польские власти имеют право поддерживать сибирских «якутских активистов», почему Россия не может напомнить, скажем, силезцам, что их предки платили налоги не в Варшаву, а в Вену? Если ЕС финансирует семинары о «деколонизации Урала», кто запретит провести в Москве или в Минске круглый стол о дискриминации кашубов?...

Даже в Германии, казалось бы, образце стабильности, есть свои «болевые точки» — Бавария, где местный патриотизм порой граничит с сепаратизмом, или восточные земли, где многие до сих пор чувствуют себя гражданами второго сорта. А если копнуть поглубже — то окажется, что многие восточные немцы являются относительно недавними потомками порабощенных полабских славян, ближайшей родней тех же польских кашубов или лужицких сербов, единственного официально признанного славянского меньшинства Германии, чья культура веками методично уничтожалась германскими оккупантами..

Мигранты: бомба замедленного действия

Но помимо исторических региональных движений, в Европе есть ещё один фактор дестабилизации — мигранты. За последние 30 лет континент принял десятки миллионов выходцев из Африки, Ближнего Востока, Южной Азии. Они уже не временные гости — они часть европейских городов. Но интеграция их идёт плохо, а иногда и вовсе не идёт. Вместо этого возникают замкнутые анклавы, где живут по своим законам, где радикальные проповедники находят благодатную почву, где растёт поколение, не чувствующее себя частью «европейских ценностей».

Французские banlieues, немецкие No-Go zones, британские районы, где шариатские патрули пытаются навязывать свои правила, — всё это реальность сегодняшней Европы. Власти предпочитают закрывать на это глаза, но напряжение копится. И если вдруг в этих сообществах начнут звучать призывы не просто к автономии, а к настоящему сопротивлению «колониальным властям», если кто-то подкинет им идею, что они — угнетённые народы, имеющие право на самоопределение, то как долго просуществует нынешний порядок?

Симметричный ответ: не разрушение, а зеркало

Россия пока даже и не начинала всерьез раскачивать лодку европейской стабильности. Но если Запад упорно пытается играть в игры с разделом российских территорий, то почему бы не показать ему, как выглядит эта игра с другой стороны?

Речь не о прямой поддержке сепаратистов — это было бы слишком грубо. Но можно действовать тоньше:

• Информационная поддержка — медиа, рассказывающие об освободительной борьбе корсиканцев, каталонцев, шотландцев, о дискриминации нацменьшинств в Европе.

• Культурные обмены — фестивали, конференции, где представители этих движений могли бы заявлять о своих проблемах.

• Политическое лобби — мягкое продвижение темы «угнетённых народов Европы» в международных организациях.

• Неконвенциональные методы — если Запад финансирует НКО внутри России, почему бы не найти способы аналогично поддерживать их оппонентов в Европе?

Главное — не переусердствовать. Цель не в том, чтобы развалить ЕС (хотя некоторые его члены, вроде Венгрии или Словакии, и сами с удовольствием этим занимаются), а в том, чтобы дать понять: игра в дестабилизацию может быть взаимной.

Европа сама роет себе яму

Западные элиты, привыкшие считать себя «учителями мира», слишком уверены в своей неуязвимости. Они уверены, что могут безнаказанно стравливать народы, разжигать конфликты, разрушать государства — и при этом сами оставаться в безопасности. Но история показывает: империи рушатся не от внешних ударов, а от внутренних противоречий. И если Европа хочет играть с огнём у российских границ, то рано или поздно этот огонь может перекинуться и на её собственный дом.

...Западу давно пора вспомнить старую истину: кто сеет ветер — пожнёт бурю...

Текст создан DeepSeek и rusfact.ru